Пожалуй, нет в Липецкой области ни одного причастного к физкультуре и спорту человека, которой не знал бы Ивана Люльчева. Представить только: за плечами заслуженного ветерана более 60 лет физкультурно-спортивной работы.
Сегодня, 19 мая, уважаемому спорторганизатору и участнику Великой Отечественной войны исполнилось 90 лет! В интервью Александру Гудкову Иван Филиппович поведал о своих военных годах…
ДЕТСТВО КОНЧИЛОСЬ В ИЮНЕ 42-го
— Иван Филиппович, как для вас началась Великая Отечественная война?
— Раньше, чем я взял в руки оружие. К лету 1942 года фронт приблизился к границам Воронежской области, откуда я родом — моё село Берёзовка находится в нынешнем Семилукском районе.
Целый месяц мы, 15-летние пацаны, рыли окопы, пулемётные гнезда и другие полевые укрепления. Готовили линию обороны для Красной Армии, которая отступала под натиском немцев. Но, к сожалению, а может быть, к счастью, наши сооружения не пригодились. Враг обошёл наш населённый пункт стороной и боёв у нас не было.
— Ощущалось дыхание войны?
— В июне 42-го детские шалости закончились и мы стали взрослыми. Вскоре потянулись через Берёзовку раненые. Сражения шли уже рядом — в Воловском и Тербунском районах. Помню вышедших из боя танкистов, которых мне с друзьями пришлось сопровождать в находящийся в другом селе госпиталь. А когда линия фронта прошла в соседнем Шишково, то довелось услышать и орудийные раскаты и пролетавшие низко-низко немецкие самолёты, в которых было даже видно лётчиков.
— Ваш отец уже был на фронте?
— Я сам отвозил его на дрожках на призывной пункт в райцентр Голосновку. Мой отец Филипп Николаевич из нашего села уходил одним из последних. Он 1896 года рождения, а в первую очередь забрали тех, кто помоложе. Было это незадолго до рытья окопов. Именно тогда я и почувствовал себя взрослым, тогда и началась для меня война.
— Филипп Николаевич остался жив?
— И даже поучаствовал ещё в войне с Японией. Хотя всё могло обернуться иначе. Он служил миномётчиком, и его часть где-то в Ивановской области попала в болота. Как потом рассказывал отец, они потеряли опорную плиту от миномёта — такой круг весом в несколько десятков килограммов. За утерю некоторые командиры попали в штрафную роту, но отцу (он был младшим офицером) повезло — его забрали служить в штаб…
Между прочим, Филиппу Николаевичу довелось послужить в кавалерии ещё в царской армии.
ЖИЗНЬ В ОККУПАЦИИ
— Перед приходом немцев эвакуироваться успели?
— Нет, остались на месте. Да и куда нам было деваться? В семье семь детей! Кроме старшей сестры, все — младше меня.
Наше село немцы заняли не сразу. Уже шли бои в Воронеже, а у нас всё было тихо. Однажды за своим домом на окраине я встретил двух наших конников — оказались разведчиками. Рассказал им, какая вокруг обстановка, и оврагами вывел к другому селу, мимо которого можно было незаметно перейти линию фронта.
— Как начиналась оккупация?
— Наша Берёзовка почти не была разрушена. Перед тем, как вошли немцы, появились их самолёты, на бреющем полёте пронёсшиеся над селом. Думаю, это было что-то вроде разведки — разбомбили только одно здание. Потом пришли войска, в школе разместился штаб. Всех жителей выселили из домов. Благо у нас недалеко от дома стояла отцовская пасека, а там — домик вроде землянки. Без крыши над головой не остались…
— Людей расстреливали?
— Нам повезло, обошлось без казней. Все комсомольцы, в том числе моя старшая сестра, и даже вернувшиеся с фронта по ранению мужики, в том числе один коммунист, остались живы. Хотя в комендатуру таскали всех. И моя мать Анна Семёновна не раз туда ходила. Отец до войны работал в руководстве колхоза, одно время даже председателем был…
Но предателей в моей Берёзовке не нашлось. Даже полицаи пришлые были, не из наших мест. Лишь староста был местный, но это был такой добрый дедок, во время оккупации помогал односельчанам. И после возвращения наших никакого наказания он не понёс. Хотя в соседнем селе старосту забрали соответствующие органы, и домой он уже не вернулся…
— Как жилось при немцах?
— Трудно. Правда, повезло, что наш староста сумел организовать работу оставшихся жителей на бывших колхозных полях. Возили зерно на элеваторы (на станции Тербуны и Касторная. — Прим.авт.), но и нам что-то перепадало — с голоду не умерли.
Немцы, итальянцы и солдаты других национальностей, квартировавшие в нашем селе, были разными. Одни — не злые, другие и отлупить могли. Мне тоже однажды попало. Зашёл я как-то домой, а там папиросы на окне лежат. Я их в карман и положил, а потом таких тумаков огрёб… Ногами, правда, не били.
НА ФРОНТ ДОБРОВОЛЬЦЕМ
— В 17 лет вы попали в армию…
— В январе 1943-го, как сейчас помню, 27-го числа, пришло освобождение. Немцы практически без боёв отступили в сторону Курска. А летом 44-го я, можно сказать, сбежал на фронт. Оказался в Тарнопольской (ныне — Тернопольская. — Прим.авт.) области. В атаку не ходил, а под бомбёжками был, под обстрелы попадал. Доставлял еду на передовую, помогал перевозить раненых, в общем, занимался необходимой на войне работой.
А затем таких, как я, собрали и отправили в Рузаевку — в школу младших командиров. В обычной школе я доучился до восьмого класса, что тогда считалось очень хорошо. А что касается моего возраста, то мать говорила, что я в уборочную родился. Но в военном билете написали 19 мая 1927 года, а потом эта дата перекочевала и в паспорт.
— Долго учились в сержантской школе?
— До апреля 1945 года. И на советско-германский фронт мы уже не попали. Как поняли позже, нас готовили к войне с Японией. Я должен был стать наводчиком 76-миллиметрового орудия. Одновременно нас проверяли — ведь многие побывали в оккупации. Меня тоже однажды вызывали в СМЕРШ. Было это после отбоя, часов в одиннадцать. Офицер, которому я явился, сразу сказал, что ко мне никаких вопросов нет, характеристика из родных мест на меня пришла великолепная.
— Чем ещё запомнились время, проведённое в Рузаевке?
— Командиром у меня был практически однофамилец — латыш Люлин.
— Странная фамилия для латыша.
— А вы думаете, Люльчев — русская фамилия? Отец рассказывал, что его дед или прадед с семьёй бежал в Россию из Болгарии, спасаясь от османского ига. Прибежище они нашли на воронежской земле…
ИЗ СЕУЛА… НА СЪЁМКИ
— Война с Японией началась в августе 1945-го.
— Ещё до начала боевых действий мы со старшим лейтенантом Лазаревым, собирая данные, облазили всё близ корейской границы. Там везде сопки, примерно одинаковые по высоте, так что на одной стоишь и видишь, что у японцев делается. А те, если видели, что за ними наблюдают, показывали голые задницы (улыбается), смеялись и что-то по-своему лопотали.
— В бою с ними пришлось столкнуться?
— 7 августа в 6 часов утра, когда был дан приказ перейти границу, собранные нами сведения пригодились. Артиллерийская подготовка прошла отлично. Но к пушкам я больше не вернулся, меня перевели в полковую разведку. Конечно, не раз нарывались на боевые посты японцев, приходилось стрелять…
— Как для вас закончилась война?
— Боевые действия на Первом Дальневосточном фронте длились меньше месяца. В сентябре мы уже были в Сеуле. Правда, и после 2 сентября — официального окончания Второй мировой — японцы ещё постреливали. Одни не хотели сдаваться, а другие не знали, что война уже кончилась. Так что пока не вернулись в Советский Союз, чувствовали себя на войне.
— В Корее ещё долго пробыли?
— Не успели отпраздновать победу, как нас снова отправили на советско-корейскую границу. Опять установили орудия, как в августе, и опять открыли огонь по разрушенным японским укреплениям. Правда, на этот раз холостыми…
— Зачем?
— Всё просто: когда началась война с Японией, киношники не успели это заснять. И для них пришлось заново показывать, как мы воевали (смеётся).
— Вас в этом фильме можно увидеть?
— Крупным планом — точно нет. А вот где-то за спинами я мелькаю. Посмотрите документальный фильм о советско-японской войне, может, и увидите меня. Только точного названия фильма я уже не помню.
ЧЕТЫРЕЖДЫ УЧАСТНИК ПАРАДА
— Домой после войны вы вернулись нескоро.
— Всё правильно. Пришлось послужить, как тогда говорили, за себя и за тех, кто остался лежать на полях сражений. Уже в ноябре меня, одного из немногих сержантов нашей 360-го полка бригады резерва Верховного главнокомандующего, отправили в Александрию Кировоградской области — в военное училище. Чем мы там занимались, чему учились, говорить было запрещено. По этому поводу даже подписку давали о неразглашении — сроком на 25 лет.
— Но сейчас уже можно сказать?
— Думаю, не стоит… Из училища нас выпустили почему-то в ускоренном порядке. В 1948 году я стал лейтенантом и по распределению отправился в Московский военный округ.
— Надолго?
— Тогда ещё не знал, что на три года. Служил во Владимире в дивизии, которая считалась парадной. А парады на Красной площади проходили в те времена два раза в год — 1 мая и 7 ноября. Всю зиму мы во Владимире жили в казармах, весной начинали готовиться к первому параду, после него уезжали в знаменитые Гороховецкие лагеря, где жили до самой осени, а уже после ноябрьского парада возвращались во Владимир.
— Чем запомнились торжества на Красной площади?
— На параде по сторонам особенно не посмотришь. Мы, артиллеристы, шаг не чеканили, но проще нам от этого не было. Пушки перед Мавзолеем возили тогда на гусеничных тракторах с кузовом. Артиллерийский расчёт сидел в этом кузове, вытянувшись в струнку. Я в качестве командира расчёта четырежды побывал на параде на Красной площади.
ВОЙНА — НЕ СПОРТ…
— В армии с физкультурой и спортом как-то были связаны?
— Когда воевал, о спортивных увлечениях и речи быть не могло. Война и спорт несовместимы. А вот после Победы — другое дело. Я и тяжёлой атлетикой увлекался, и в футбол играл. Тогда, я так думаю, и приобрёл свой организаторский опыт.
— А фронтовой опыт пригодился в спортивных делах?
— Военная дисциплина, исполнительность, как по отношению к себе, так и к своим подчинённым — всё это оттуда. Самое главное, война научила меня не предавать.
Поэтому я и спорт не предаю, не изменяю своим убеждениям, где бы ни работал. Будь это военно-спортивный отдел обкома ВЛКСМ, ДСО «Урожай», футбольная команда «Металлург», ДЮСШ по водным видам спорта, горспорткомитет или областная федерация футбола…
Справка «Чемпионат48»
Люльчев Иван Филиппович. Родился 19 мая 1927 года в селе Берёзовка Воронежского уезда Воронежской губернии (ныне — Семилукский район, Воронежская обл.). Окончил Александрийское общевойсковое училище (1948 г.). Участник Великой Отечественной войны и войны с Японией. В Советской Армии служил в 1944-51 годах. Награждён орденом Отечественной войны II степени (1985 г.), медалями «За победу над Германией», «За победу над Японией», «За мужество и любовь к отечеству», медалью Жукова, юбилейными медалями. В 1951-52 гг. — начальник хозяйственного отдела промкооперации Воронежской области, 1952-53 гг. — работник завода хлебных высокорецептурных изделий (Воронеж), 1953-54 гг. — секретарь комитета ВЛКСМ машиностроительного завода имени Ленина (Воронеж), 1954-56 гг. — начальник военно-спортивного отдела Липецкого обкома ВЛКСМ, 1956-59 гг. — председатель Липецкого облсовета ДСО «Урожай», 1959-68 гг. — заместитель председателя Липецкого облсовета союза спортивных обществ и организаций, 1968-74 гг. — начальник команды мастеров «Металлург» (Липецк), 1974-79 гг. — работник комитета физкультуры, спорта и туризма при Липецком горисполкоме, 1979-2000 гг. — директор ДЮСШ № 3 (Липецк), 2000-09 гг. — работник департамента физической культуры и спорта администрации Липецка, в 2010-17 гг. — председатель детско-юношеского комитета областной федерации футбола. Более традцати лет был председателем областных клубов «Золотая шайба» и «Кожаный мяч». Награждён почётным знаком Росспорта «За заслуги в развитии физической культуры и спорта», знаком отличия «За заслуги перед городом Липецком», Почётным знаком управления физической культуры, спорта и туризма Липецкой области.
